Автор: Арабески
В море сокрыто бесчисленное множество полезных вещей, но если ищешь здоровья, но оно на берегу.
Друзья узнаются только в темнице.
Есть разница между тем, у кого на груди покоится подруга, и тем, кто устремляет оба глаза на дверь в ожидании ее.
Легко убить живого, но убитого уже не оживишь.
Арабский конь быстро мчится два перехода ― и только, а верблюд идет тихо и день, и ночь.
«Мир ни для кого не вечен!» сказал некий адмирал, отправляя к праотцам своих соплеменников.
Чудесное пробуждение. Перехожий.
Человеку, который зашибает копейку, читать некогда.
Неудивительно поэтому, что кабинетом для чтения служило у Саввы Ерофеича Дурышкина ― члена «союза русских людей» ― интимное место.
Раз как-то, разгладив клок бумажки и предварительно подумав: ― И сколько это пишут и печатают! ― Дурышкин прочитал: «…в истории мы находим, что почти всегда и всюду большинство администраторов, прибегавших к насильственным мерам, были люди невежественные…»; дальше было опять оторвано.
Дурышкин даже плюнул.
― А! везде крамола, ― подумал он, всюду, всюду!
Выйдя из импровизированной библиотеки, в которой рок судил ему расширить свои горизонты, он с раздражением хлопнул дверью и пробормотал:
― Собственно я, как член союза русских людей, должен донести куда следует… Марфа! ― крикнул он.
― Чего?
― Откуда берешь ты эти… бумажки?
― Мало-ли сору-то, буду я все помнить!
Савва Ерофеич крякнул, но раздражение его не проходило. Как человеку решительному, ему нужно было добраться до какого-нибудь конца.
― Да нет, не может этого быть! Воскликнул он, наконец, в одно утро с озлоблением, и озлобление его было столь велико, что он решил «бросить псам неделю» и съездить за границу, чтобы проверить справедливость прочитанного.
Как человек положительный, Дурышкин держал, однако, ухо востро и остерегался довериться первому встречному. Поэтому, приехав в Париж, он стал прежде всего искать истинно-французских людей.
Потерпев неудачу, Дурышкин махнул в Лондон и, остановившись в какой-то гостинице, первым делом спросил швейцара:
― Послушай, голубчик! Не знаешь ли ты здесь какого-нибудь истинно-английского человечка?
Наконец, разозлился даже его переводчик, так как на многократные запросы все отвечали одно:
― What? ― и тем дело кончалось.
Объездив всю Европу и убедившись, что нет ни истинно-прусских людей, ни истинно-итальянских, ни даже (тут Дурышкин не выдержал и сказал про себя: «Эх, пирога вам с кашей»!) истинно-испанских людей, член союза истинно-русских людей удостоверился, что действительно, во всей Европе администраторы ― «люди невежественные» ― и что гордиться своими администраторами вправе одна только «матушка Русь»…
Перехожий. Журнал Коса. №2.1906 год.
Оптимист и пессимист. Тель.
― Я пришел к тебе с приветом ―
Рассказать, что этим летом…
― Если речь о Думе тут,
То, мой друг, напрасный труд!..
― Нет, зачем.. Причем здесь Дума?
Не люблю я даром шума!..
Я хотел-бы рассказать…
― Можешь также умолчать
О министрах, графе Витте
И его послушной свите!
― Да о них ни слова я!..
― Так о чем же речь твоя
Кстати, если «про движенье»
Хочешь высказать ты мненье,
Так не стоит говорить…
― Но, однако… как-же быть?
Не болтать-же о погоде!..
― Заодно уж ― о свободе
Ты не трать напрасных слов!
― Что же слушать ты готов?
Думал ты начать «за здравье»…
Но кончай «за упокой»
И ― ступай себе домой!..
Тель. Журнал Коса. №2. 1906 год
