Автор: Читать онлайн. Блестящая статья о немцах. Рассказ. Аверченко Аркадий Тимофеевич. Журнал “Новый Сатирикон”. №12. 1914 год.
Однажды, в раннем детстве я услышал удивительное по смыслу, содержанию и краткости стихотворение, которое произвело на меня глубокое, неизгладимое впечатление.
До сих пор это поразительное произведение неизвестного автора, очевидно, глубокого знатока тевтонской души — звучит в моих ушах.
Привожу его полностью:
Немец — перец
Колбаса —
Купил лошадь
Без хвоста.
Эта меткая беспощадная характеристика — как сейчас помню — была брошена белобрысому веснушчатому мальчишке лет восьми, который своим именем и фамилией (Адольф Кистенмахер) приводил в неистовый восторг и веселое настроение всех обитателей Ремесленной улицы, носивших простые человеческие имена Кольки Широкова, Алешки Сазончика и Федьки Пангалова.
Не знаю, был ли автором этого язвительного стихотворения Алешка Сазончик, но хорошо помню, что именно он и никто другой — бросил в лицо зазнавшемуся Адольфу Кистенмахеру эти обличительные слова:
Немец — перец
Колбаса —
Купил лошадь
Без хвоста…
Услышав вышеприведенное, Кистенмахер сразу очутился во власти противоположных раздиравших его юное сердце настроений: 1) расплакаться, 2) дать Сазончику оплеуху.
Сначала победила мирная программа — Кистенмахер расплакался, залив свое желтое от веснушек лицо двумя потомками слез сомнительной чистоты.
Потом, убедившись, что мирная программа вызвала всеобщий хохот и веселую пляску вокруг оскорбленного — оскорбленный переменил тактику: выбрал чью-то щеку по-аппетитнее и смазал по ней худой загорелой рукой.
— А-а, — протянул Сазончик, гася этим холодным тоном, бушевавшие в душе страсти, — ты драться? Мы с тобой, как с хорошим мальчиком играем, а ты — в морду сейчас? У него морда купленная, а? Ну, ла-а-адно…
Зловещая была картина!
Этот Сазончик одной рукой обнял Кистенмахера за шею, а другой стал молотить Кистенмахера по щеке, приговаривая:
— Немец (удар!), перец (удар!), колбаса (удар!), купил (удар1) лошадь (удар!) без хвоста (самый сильный удар, нечто в роде гигантской точки).
Никогда после того я не видел, чтобы мнение о человеке вколачивалось в его собственное сознание более убедительно и веско.
Два потока слез, пролитых непосредственно после этого Адольфом, были так обильны, что вызвали подозрение: не собирается ли автор этих слез смыть начисто все веснушки с лица?
Я убежден, что Кистенмахера спасла от смерти только краткость стихотворения. Будь оно величиной с Некрасовскую “Убогую и нарядную” — Кистенмахер умер бы от побоев и истощения.
Теперь, когда я размышляю об этом детском скандале, меня интересует вопрос: почему Кистенмахер так был уязвлен сатирическим стихотворением Сазончика? Не потому ли, что всякое слово жестоко ударяло современного германца по самым больным местам?
Пусть это стихотворение кратко, как воробьиный нос. Тем не менее, а может быть, именно поэтому, каждое слово его вливалось в сознание раскаленным гвоздем.
Попробуем же сделать анализ каждого слова — не даст ли тогда все стихотворение точный и правильный очерк современного немца? (К сожалению других материалов для характеристики немецкого народа у меня под рукой нет).
Итак:
“Немец”.
Автор этим словом сразу, без предисловий и топтанья на одном месте, вводит читателя в круг той мысли, которая так стройно замыкается впоследствии. Сразу автор как будто заявляет этим словом: я буду дальше говорить о немце.
Что же он говорит о немце?
“Перец”. В связи с этим словом является такой вопрос: не введено ли это слово в стихотворение, как рифма к “немцу”.
Другими словами, не пожертвовал ли автор краткостью и сжатостью стихотворения, в пользу звучности?
Мое мнение таково, что — нет!
Автор слишком экономен для того, чтобы щедро рассыпать слова только ради их созвучия с предыдущими.
Тем более, что, если стать на эту точку зрения, то у автора были к “немцу” и другие рифмы, не менее звучные: земец, терец и пр.
Почему непременно “перец”?
Господи! Да потому что здесь в этом месте автор хотел подчеркнуть ту отрицательную сторону человеческого ( в данном случае — немецкого) характера, о котором принято говорить:
— О-о, и характерец же! Перец!
Попробуйте когда-нибудь взять зернышко черного перца и раскусить его… Приятно вам будет? И жжет, и щиплет, а лицо морщится в ужасную гримасу.
Ясно, что автор этой параллелью хотел подчеркнуть впечатление, оставляемое при столкновении с немецким характером.
Следующее слово — “колбаса”.
В этом слове, как солнце в капле воды, отразились все вкусы, привычки и стремления немецкого человека.
Сколько здесь спокойствия, сытости и самодовольства — колбаса!
Нет, русский человек — не колбаса, к русскому человеку это слово не пристало. Он пьяненький, часто голодный, часто изобиженный злым урядником или приставом — но не колбаса… О, нет!
Колбаса — это уже достигнутое, это тихая пристань, это эгоистический семейный очаг, — ячейка сотов, именуемая буржуазным государством.
Она круглая, жирная, тяжелая, эта колбаса — она символ круглого упитанного тевтонца.
Преклонимся же перед этим гениальным штрихом неизвестного поэта, штрихом давшим такую убедительную художественную картину.
Теперь мы знаем, что такое немец по его характеру и привычкам.
Рассмотрим же, каковы его идеалы, его работа, его повседневное credo?
“Купил лошадь…” Вы слышите?
Заметьте — купил. О, нет! Немец не украдет!
Зачем ему красть, когда он может купить, легализовать свой поступок — приобретение домашнего животного.
Беспутный разгульный цыган — украдет, а немец — купит.
И уж не переплатит. И уж его не надуешь. Попробуй-ка. Да он, может быть, перед покупкой десять книг о лошади прочел, всю ветеринарию вверх ногами перевернул, чтобы знать что, как и где купить.
И уже его покупка — дело верное, крепкое.
Коренастый краснощекий немец, с длинными белыми усами, одетый в черную кожаную куртку и высокие сапоги мелитопольского колониста — купил лошадь.
И лошадь такая же — добротная, круглая, откормленная, коренастая.
У обоих круглые шеи и крепкие ноги.
И вот тут-то гений поэта в стихотворении о немце, в заключительном аккорде достигает поразительного проникновения:
“Без хвоста!”.
Да! Купил лошадь, но без хвоста! Сильное, работоспособное животное, но без необходимого этого рода животным придатка…
Зло! Ядовито! Беспощадно!
Но почему же, почему хитрый наблюдательный немец так проштрафился? Да очень просто! Он прекрасно видел, — эту бесхвостность, и только благодаря этой бесхвотсности купил лошадь на треть цены дешевле.
Вот в чем разгадка!
К черту красоту, стиль, изящество.
Пусть без хвоста — но дешевле! Пусть безобразно, да зато 30% экономии.
— Мне лошадь не для красоты нужна, а для работы. Красоте дань мы отдадим в свое время.
И отдаст.
Купит за десять марок какую-нибудь фарфоровую собаку или портрет своего кайзера в золотой рамке — вот и удовлетворены его эстетические запросы.
А лошадь — пусть без хвоста, пусть это смешно — смех в хозяйстве не убыток.
Да вот, — скажут немцу, — одно неудобно, что лошади вашей нечем от слепней отмахиваться…
Вот тут-то немец себя и покажет.
— Это вздор, — скажет. — Это мы устроим.
Да и изобретет машинку для обмахивания лошадиного крупа от слепней. Или мазь такую сочинит, что все слепни ноги протянут.
Да ведь он, может быть, когда и лошадь-то покупал, так эту мазь и машинку в голове держал!..
И пустит он ее в ход, откроет фабрику, да еще внешние рынки для сбыта начнет нащупывать. Тут ему и немецкий дипломат на помощь придет, чтобы его оводовья мазь прошла и в Персию и в Австралию и в ИндоКитай.
Вот вам и:
— “Без хвоста”.
Не хочу хвалить себя, но считаю нужным указать на одно обстоятельство: наблюдательный, чуткий человек, всюду отыщет пищу для своей наблюдательности.
Кажется — пустяк для обыкновенного уличного прохожего… Бессмысленная (по его мнению) детская песенка в семь слов…
А я сделал из этого неблагодарного материала блестящую статью, дал меткую, точную характеристику немецкого народа, и кто с этим не согласен — тот сам немец.
Читать онлайн. Блестящая статья о немцах. Рассказ. Аверченко Аркадий Тимофеевич. Журнал “Новый Сатирикон”. №12. 1914 год.
