Автор: Читать онлайн. Рассказ. Больное место. Аркадий Аверченко. Журнал “Новый Сатирикон”. №11. 1914 год.
Думские крестьяне отклонили законопроект об ежегодном ассигновании 25.000 руб. на балалайку для народа.
Его превосходительство подпер рукой щеку, склонил голову и печально прошептал:
— Эх, эх…
Что такое, что за глупый, бездушный , скучный народ — думские крестьяне. Взяли, да отклонили законопроект о наделении крестьян балалайками… Правду сказал поэт: “мы ленивы и любопытны”. Да я уж и не говорю про веселье, и удовольствие… Хоть бы выгоду свою понимали.
— А в чем же их выгода?
— Вы знаете, что такое балалайка? Это идеал примитива: треугольная, три струны, сбоку палка, посредине дырка! Вы подумайте сами!
— Ну, так что?
— А то, что очень приличная балалайка стоит всего три рубля… А играй на ней хоть сто лет! Только струны меняй. Прекрасное подспорье в крестьянском хозяйстве.
— Да выгоды то я не вижу…
— Печально. Вы подумайте: рояль — музыка и балалайка — музыка. Пусть-ка крестьянин заведет рояль! Тут тебе и струны и педали, и клавиши, и черт и дьявол. В пятьсот рублей вся эта музыка влетит. Да настройка, да табурет, да помещение для этакой махины, да то, да се… А для балалайки настройщика не надо. Три рубля вся музыка стоит, а настраиваешь сам. Смекаете?
— Да ведь три рубля, все-таки, заплатить надо?
— Да ведь три, а не пятьсот! И потом всю эту сумму очень легко отработать можно.
— Каким образом?
— Концерты давать. Например, сосед Демьян устраивает вечеринку, а у соседа Ульяна есть балалайка, и он дюже (кажется, так по-крестьянски?) даже хорошо робит. Что же делает Ульян? Он отправляется к соседу Демьяну и играет ему. Смотри, за вечер семь-десять рублей наиграет. Да еще если гости разойдутся, как следует, то и сами нашвыряют вдвое больше.
— Гм… да. Ну, а если и Демьян тоже играет, тогда как?
— Да, просто! Тогда соединяются в компании — Демьян, Ульян, Касьян, Масьян, черт, дьявол — и айда артелью в город. Раньше приходили же артелями каменщики, землекопы, плотники. А теперь будут балалаечники. Благотворительный концерт ли какой-нибудь или просто в хорошем ресторане нужна музыка, черт ли, дьявол — они и будут зажаривать. Да, кроме того, и умягчение нравов. Не будет уж хулиганства, не будет грубой брани, вроде: “подержи Мишка, семячки, я его в морду дызну”… Нет!
Тогда будет разговор другой: “Играете ли вы концерт Шопена, опус 121 в це-дуре?” — “Нет, я играю скерцо Паганини в эс-моле”. И о дуре тут говорится не в хулиганском смысле, а в хорошем.
Его пр-во склонил еще ниже голову, с удовольствием прислушиваясь к последним фразам.
Потом очнулся:
— Вы, может быть, полагаете, что они могли бы играть на арфе или на цитре?!.. Милый мой! Уверяю вас, что и это не то, что балалайка. Одних струн сколько. Рвутся, треплются… Часто менять надо. Расход и расход… А бюджет крестьянина более, чем скромен. Что может себе при таком бюджете? Треугольник простого дерева, три струны, посередине дырка, с одного угла палка… И такую вещь они отклонили!!!
— Послушайте, ваше пр-во… А не находите вы, что мужикам нужно другое…
Он отвечал:
— Вздор! Я против арфы! Я против рояля!! Я против всяких фонол, пианол!!.. Не для крестьянского скромного бюд…
— Нет, я не то хотел. Конечно, штука, состоящая из треугольника, трех струн, палки и дырки — вещь хорошая… Но это, все-таки сложный инструмент. Крестьянам нужно что-нибудь проще. Что-нибудь вроде этакого круглого или плоского темного предмета с твердой корковой оболочкой…
Инструмент этот представляет собой однородную консистенцию и обращаться с ним легко даже ребенку. Просто инструмент посыпается солью, подносится ко рту и…
— Духовой, что ли?
— Ежели он в духовой печке сделан, то, пожалуй — духовой. Но у мужичков печи русские… Так что и инструмент этот национальный русский… Ну-с подносится он ко рту, захватывается у края зубами, которые, механически сдвигаясь, отделяют кусок инструмента и начинают его раздроблять при помощи легких толкательных движений языка…
Его пр-во был очень заинтересован.
— Чудеса прямо! Что же это за инструмент? Какие можно издавать на нем звуки?
— Чавканье.
— Фи, какая гадость! Я думаю ни один уважающий себя мужик не заинтересуется им.
— О, ваше пр-во! Еще как интересуются. Лихорадочно! Только этот инструмент чрезвычайно трудно достается мужику.
— Дорог, что ли?
— Нет. Копейки две фунт.
— Ого! Еще дешевле балалайки. Балалайка обходится около рубля фунт. Ну-с, и что же… Что нужно мужику, чтобы достать эту штуку?
А знаете, такая нужна… Как это называется? Ну, знаете, еще такая темная, по ней ходить можно?..
— Ковер, что ли?
— Нет, она на улице. Еще комья такие большие бывают, когда по ней острыми такими штуками проедешься… Ну, как ее?.. Еще книгоиздательство такое есть… И роман есть. Эмиля Золя.
— Не понимаю… Да вы скажите, тут в комнате она есть?
— Есть. Вон там, где пальма стоит.
— Значит — пальма?!
— Нет, такая вон… Она внизу…
— Горшок?
— Да нет же, Господи… Она в горшке…
— Зем… ля?!
— Ну, да, вот, вот. Именно!
Его пр-во поднялся во весь рост и сухо сказал:
— Бестактно. Земля — это с вашей стороны бестактно.
— А балалайки — тактично?
— Да! Потому что, для наших инструментов земля не нужна, а для ваших нужна… Пошел вон!
— Жаль, жаль… а ведь какой простой инструмент — без струн, без палки и без дырки… Эх! Опять провалился.
Читать онлайн. Рассказ. Больное место. Аркадий Аверченко. Журнал “Новый Сатирикон”. №11. 1914 год.
