Читать онлайн. Солнечный луч. Рассказ. Евграф Дольский. Журнал “Новый Сатирикон”. № 26, 1914 год.
Солнечный луч.
Работа не клеилась. Редактор внимательно рассматривал прошлогодний табель-календарь и умножал в уме 12 на 31, фельетонист, закрыв глаза, рисовал на подоконнике необыкновенные узоры, два хроникера медленно дописывали на четвертушках отчет о клубном скандале. На пропускной бумаге тихо умирала вытащенная из чернильницы муха.
— Чиновник с стихами, — рявкнул конторщик.
— Примем чиновника,— ответил редактор.
— Примем чиновника, — открыв глаза, протянул фельетонист.
Вошел краснощекий акцизный, обвел присутствующих смеющимся взглядом и уверенно протянул синюю тетрадку.
— Стихи с виньеткой и собственным рисунком, — скромно объяснил он.
— Скорее, это — проза, — удивленно сказал редактор.
— Уверяю вас, — стихи.
— Так и писали бы, как все пишут.
— Не угодил, значит, — обиженно ответил автор. — А, ведь, для вас старался. Думал, платят люди за прозу дешевле, чего же их в лишний расход вводить. Для читателя все равно, как стихи напечатаны, — в полную строку, или не в полную, а для вас барыш.
— Спасибо.
— Ладно. Катайте только.
Редактор смахнул домиравшую муху и грустно ответил:
— Напечатать нельзя.
— Неужели цензура не пропустит?
— Нельзя. Это и не стихи и не проза. Черт знает что.
— Конечно, и Грибоедов не понравится, если его кое-как прочитать.
— Не пойдет, — решительно ответил редактор, — категорически не пойдет.
— А если я получше принесу?
— Посмотрим.
— Ладно, я опять прозою, чтобы вам дешевле.
Крепко пожав редактору руку, он забрал свои стихи и ушел.
— У него там “елями” с “пахотами” рифмуется, — сказал смеясь редактор.
— Не мешайте, — попросил фельетонист, — у меня тема явилась.
И быстро начал писать. Хроникеры взяли десть бумаги и снова принялись составлять отчет. Редактор приятно улыбнулся и сел за передовую.
На другой день повторилось то же самое. Редактор мысленно читал длинные слова с конца и никак не мог прочитать “архимадрит”. Фельетонист быстро перелистывал страницы журнала и скороговоркою шептал: “верчу, верчу — 20; выверчу — 15; 15,15; 15 и есть”. Потом считал, действительно ли он перевернул 15 листов. Хроникеры вяло спорили о том, какие папиросы курит городской голова.
В полдень пришел акцизный.
— Теперь не стихи, а один восторг! — весело объявил он. — Я уже и местечко в вашей газете для них облюбовал. Ну-ка, прочитайте, только с чувством!
— “В Пондишер-Лодже, среди густейшей рожи”… — начал было редактор, но сразу же остановился и сказал: — “не пойдет!”.
— Это вы серьезно? — удивился акцизный.
— А вы думаете, — шучу?
— Тогда, может быть, вчерашнее возьмете? Я их захватил.
— Тише, вы там! — крикнул фельетонист, — не видите, что ли, что я пишу?
— Жаль, жаль… А я уже и визитные карточки заказал… Поэт Аведиков…
— Вот, что, — вежливо попросил редактор, — вы посидите, а я статейку напишу. Вдохновение явилось, — так не хочется терять его.
— Странно… Пока меня не было, — никто не писал, — вошел я и сразу все за перо. Это невежливо, не по-товарищески!
Обиженно улыбнулся и не прощаясь ушел. Его ухода никто не заметил: все писали.
Он начал ходить в редакцию ежедневно. Сначала его встречали холодно, апатично, потом с жгучим интересом, все точно просыпались, спешили к столу и начинали писать. Минуты на две отрывался от работы редактор только для того, чтобы пробежать глазами новые стихи и коротко бросить: “не пойдет”. Акцизный тяжело вздыхал, прятал стихи и обещал завтра принести получше.
Но наступил день, когда акцизный не пришел. Ждали его до вечера. Очередной номер газеты вышел с опозданием, без фельетона, без передовой, с маленькой хроникой.
Редактор сердито бегал по кабинету и упрекал хроникеров:
— Только хлеб даром едите! Несчастного акцизного отыскать не можете!
— Да, — зло вторил фельетонист, — хроникеры называются!
— Так раньше бывало хорошо: придет, посидит минутку, другую и точно тему с собой принесет. А без него хоть лбом по стене бейся, — нет тебе ни черта!
— Беда прямо.
— Сам пойду, весь город обыщу, а акцизного выкопаю! Не гибнуть же, в самом деле, газете!
— Господи, заплакали хроникеры, — разве мы не стараемся? Строкою, ведь, живем, а как перестал ходить акцизный, так даже о разбойном нападении больше пяти строк написать не удается.
— Не переманила ль его другая газета? — испуганно спросил фельетонист. — Может быть, даже на жалованье пригласили?
Редактор вздрогнул.
— Жуткая мысль… А вдруг…
— Тогда все погибло.
Чиновник! — радостно крикнул из соседней комнаты конторщик.
Все засуетились и бросились к дверям встречать акцизного.
— Голубчик, — как вам не стыдно, — дружелюбно упрекал редактор, — разве можно забывать нас? Грех, ей Богу, грех!
— Я поэму писал, — сознался акцизный.
— К черту поэму! Пишите малюсенькие сонеты, несите их сюда ежедневно, непременно ежедневно! Раз не пойдет, два не пойдет, а там, глядишь, и пошло.
— Неужели? — дрожащим от волнения голосом спросил акцизный.
— Только каждый день! Поэзия — штука такая, что пропустишь день, — все пропало!
— О, спасибо! Спасибо! Конечно, я напишу, великолепно напишу!
Ему не ответили: все писали. Но акцизный не обиделся. Он спрятал поэму и, радостно улыбаясь, на цыпочках вышел из комнаты.
— Завтра я принесу сонет, — прошептал он в дверях.
Скрипели перья.
Читать онлайн. Солнечный луч. Рассказ. Евграф Дольский. Журнал “Новый Сатирикон”. № 26, 1914 год.
