Автор: Читать онлайн. Проповедник. Рассказ. Исидор Яковлевич Гуревич. Журнал “Новый Сатирикон”, № 52, 1914 год.
… За ужином вина не было. Алексей Сергеевич уже в десятый раз давал объяснения:
— … Уехал я Окружной Суд рано и наказал дома, чтобы приобрели виноградного вина, разрешенного в продажу и шампанского. Забыли! На завтра опять уезжаю по делу, опять наказываю и предупреждаю: если до 2-х часов не купите — останемся без вина на праздниках. И что вы думаете? Марья Ивановна занялась портнихой и поручила Лизе, а Лиза торопилась на свидание… нечего краснеть милая!.. и поручила Ване, а Ваня встретил раненого солдата и заслушался его рассказов… Дорогие гости, я очень, очень извиняюсь!..
“Дорогие гости” выжали из углов рта по кисло-сладкой улыбке и нестройно ответили:
— Бывает… Сознание — половина прощения… Хе-хе-хе…
— Одеколону тройного и денатурату рюмочку желающим могу предложить! — пошутил Алексей Сергеевич и первый засмеялся своей шутке.
Вторым засмеялся его помощник Петренков. Третий, Клинков, только улыбнулся и то, может быть вспомнил, что еще не отдал Алексею Сергеевичу взятых у него взаймы пятидесяти рублей. Четвертый, Вахрамеев, ограничился тем, что презрительно выпятил нижнюю губу. Пятый, старик Жижиленков, буркнул:
— Сам пей! — и, метнув злой взгляд в сторону Вани, добавил: — а этому стервецу надо бы уши нарвать!
Из дам реагировала, и то только мысленно — Клавдия Петровна:
— Сэкономили, небось, не одну десятку! — и тут же решила “воспользоваться примером умных людей”.
Алексей Сергеевич побеспокоил вилкой сига, поковырял заливную рыбу и, извинившись, встал из-за стола.
— Забыл позвонить кое-о-чем клиенту! — ответил он на молчаливый взгляд Марьи Ивановны и пошел в кабинет.
Вернувшись, он с аппетитом съел соленый огурчик и, позвонив ножом о стакан, встал.
— Ш-ш-ш… Шшш… — раздалось со всех сторон.
Кто-то заторопился доесть рыбу, кто делил свои взоры между тарелкой и лицом Алексея Сергеевича.
Алексей Сергеевич пожевал губами и, подняв бокал с минеральной водой, начал:
— Господа, я прежде всего извиняюсь за невинный и не винный напиток…
— Браво!.. Браво!.. очень остроумно!.. Тише, не мешайте оратору!..
Старик Жижиленков пробурчал:
— Виновен и не заслуживает снисхождения: надо было озаботиться!
На него зашикали ближайшие соседи.
— … Впервые в жизни мне приходится поднимать бокал с таким содержимым. Но, господа, я вижу в этом, самом по себе маловажном, факте следствие акта большой важности, акта, могущего произвести колоссальнейший переворот не только в экономической и физической жизни страны, но и в моральной. Как это, господа, ни печально, но это уже старая истина: вершины человеческого духа стоят в рабской зависимости от бренного, немощного человеческого тела…
Алексей Сергеевич на минутку запнулся и, чтобы выйти из затруднительного положения, задал вопрос:
— Полезно ли вино? — и сделал, чтобы собраться с мыслями, паузу.
О. диакон осклабился, поднял ладонью снизу вверх свою козлиную бородку и сказал:
— “Полезно вино животу человечу, аще пиеши е в меру его”…
— Правильно! отец диакон сейчас надлежащий текст приведет! — одобрительно заметил Жижиленков.
Алексей Сергеевич решил ликвидировать прения.
— … С точки зрения высшего человеческого я, стремящегося к выполнению человеческой миссии на земле, к выполнению лежащих на нем обязанностей, связанных с его структурой по “образу и подобию Божьему” — потребление вина есть та цепь, которая приковывает дух к телу, держит первый в рабстве у второго. Звенья этой цепи самые крепкие, самые тяжелые… Господа, я поднимаю этот бокал с этой прозрачной, светлой, чистой, родниковой водой за наше трезвое, прозрачное, чистое, светлое будущее, которое будет родником нашей новой, преображенной жизни, нашего нового счастья! Ура!
Почти все повторили его возглас. Но в этом “ура” не было ни бывалого экстаза, ни бывалого энтузиазма, ибо в бокалах мирно дремала тихая, молчаливая водичка…
Жижиленков поднял бокал на свет и, прищурив глаз, съязвил:
— Как искрится этот благородный напиток!
Как будто спохватившись, гости наградили Алексея Сергеевича аплодисментами.
Алексей Сергеевич поклонился, затем щелкнула портсигаром и, выйдя из-за стола, пошел в кабинет.
Он вернулся с радостной улыбкой на устах и, прислушавшись к общей беседе, сказал:
— Трезвость… Трезвость… Трезвость… — вот что должны мы поставить в главу угла. Запрет должен быть введен в закон. А закон должен карать за тайную и явную продажу алкоголя во всех его видах так же строго, как за подделку и сбыт фальшивой монеты. За одну рюмку алкоголя — каторжные работы. Только тогда мы будем спокойны за наше будущее, за наше потомство. И пусть запрет будет одинаков и для чертогов и курной хатки, и для ресторанной залы и для подворотни!..
Когда подали гуся, Жижиленков иронически воскликнул:
— Не любит гусь ходить по-суху!..
— Не угодно ли соуса?.. Пожалуйста, подливочки!.. — улыбаясь, предложил Алексей Сергеевич.
— На Пасхе, если будет продажа вина — исправим свою вину! — сказала Марья Ивановна.
— Ах, господа, — словно спохватившись, воскликнул Алексей Сергеевич, я хотел, ведь, вам прочесть замечательное письмо одного мужичка по вопросу о пьянстве! Я сейчас принесу его!..
Через несколько минут он вернулся.
— Не нашел, к сожалению!.. Интересное письмо!..
Марья Ивановна многозначительно остановила на Алексее Сергеевиче свой взгляд, чуть заметно укоризненно качнула головой и уткнулась в тарелку. Алексей Сергеевич ответил мимикой лица: “Ничего подобного!”
Старик Жижиленков поймал этот молчаливый разговор, вгляделся в блестящие глаза Алексея Сергеевича, определил характер румянца его щек и, поднявшись с места, сказал:
— Я вам, Алексей Сергеевич, помогу найти!..
— Вы?!
— Да, да, да… Очень интересное письмо, я знаю! — и тоном, не терпящим возражения, добавил: — идемте!
Алексей Сергеевич незаметно передернул плечами и, взяв старика под руку, вернулся с ним в кабинет.
Затворив за собой дверь, Жижиленков заиграл в воздухе тремя перстами, потянул носом и спросил:
— Где тут у вас коньячишко?!
Алексей Сергеевич оценил сразу положение и вытащил из письменного стола бутылку и две рюмки: водочную и коньяковую и налил в обе коньяку.
— Тс!.. За всеобщую, прямую, равную и явную трезвость!
Чокнулись. Выпили.
— За личное, прямое, неравное и тайное пьянство!
Чокнулись. Выпили.
— Повторим по третьей? а? — спросил Жижиленков. — Выпьем за каторжные работы?
— Выпьем!.. И — туда!.. А то спохватятся, догадаются, все сюда напрут и выйдет скандал… Мы лучше, по-умному, под разными предлогами будем делать разведки, залезать в окопы и разряжать шрапнельные стаканчики.
Когда они вернулись в столовую, гости уже встали из-за стола.
— Не нашли письма? — спросил о. диакон, подойдя к ним. Затем, о. диакон потянул носом, глубоко вдохнул и, глядя в сторону, сказал:
— “… Кий живот побеждаемому вином? сие бо на веселие человеком создано есть”…
… Во время импровизированного концертного отделения они втроем ходили в кабинет “смотреть новую гравюру”, “обрезать сигары”, “знакомиться с делом об убийстве”…
Во время “осмотра новой гравюры” о. диакон провозгласил тост:
— За предусмотрительного проповедника трезвости, Алексея сына Сергиева!
Читать онлайн. Проповедник. Рассказ. Исидор Яковлевич Гуревич. Журнал “Новый Сатирикон”, № 52, 1914 год.
