Читать онлайн. Задушевная беседа. (Сцены). Алектор (Лейкин Николай Александрович). Журнал “Стрекоза”, 1878 год.
Задушевная беседа.
(Сцены).
Три рта дымят табаком и один рот жрет клюквенную пастилу. В чистенькой спальне с розовой ситцевой мебелью и таковым-же нишем накурено так, что хоть топор повесь. Даже лампа на переддиванном столе горит каким-то мрачным пламенем. Сама хозяйка, молодая женщина с опухшим лицом, курит папиросу; юный телеграфист с гитарой в руках остервенительно затягивается сигарой; сухой и старый отставной “ундер” с нашивками на рукаве и с невозможно красным носом сосет носогрейку с “трех-коронным” табаком. Но жующий рот принадлежит пожилой женщине из породы квартирных хозяек ради отдачи углов. На столе угощение и много порожних пивных бутылок. Все полупьяны.
— Ах, тетенька, и какая тоска мне, ежели-бы вы знали! Просто, словно змея под сердце подкатывается! говорит молодая женщина, обращаясь к старухе.
— Вы говорите тоска, а я вам тот комплимент загну — не будет-ли таска со стороны вашего купца? откликается телеграфист, пробуя струны гитары и плюя в колки.
— Нет, насчет этих куплетов я спокойна. Сегодня он в Царское Село уехал и там ночевать будет. Мне уж и вчерашнего довольно. Пришел, меня побил, а отсюда убежал, дома жену изувечил. Мне поутру рыбак наш сказывал. Приходил с рыбой и говорил.
— От содержателя все должны стерпеть-с. Это вот от предмета так точно, что одни ласкательные улыбки требуются, опять замечает телеграфист.
— Ну, и от вас я много тигровой лютости видела! А тот уж безо всякого соображения: первый куплет — в зубы, второй — за косу. А еще говорят, что любить — бессердечно!
— Не соблюдаешь себя — оттого, пояснила тетка. Ну чего ты тогда статского генерала-то отпустила? Старичок был почтенный. Жила бы да жила за ним, как кот за печкой.
— Я и соблюдала себя, да что-ж, коли он образованности стал требовать. У нас из-за пустяков дело разошлось. Начал он меня через мадаму учить на фортупьяне и требует беспременно, чтобы обеими руками, ну, а я одним перстом хотела.
— Что-ж, потешила-бы его. Куда тебе пятерни-то беречь? Он все-таки генерал, а ты уксусная мамзель и больше ничего, прошамкал ундер. — Опять-же капитан потом у тебя был. Зачем от того отступила?
— Молчите, тятенька крестный, коли вы ничего не понимаете! Капитан требовал, чтобы я ему зорю на губах играла и разные сигналы, и как не в тот тон — сейчас собаку на меня уськать начнет. Нешто это дамское развлечение собачий лай. Учтиво это?
— Что-ж, купец то лучше, что ли? спросил ундер.
— Купец — ужасти подобен! Об нем и говорим. Он здесь на дворе фонарный столб с корнем вырвал. Вы вот тятенькой крестным считаетесь, а не заступитесь.
— Поставь меня к себе на квартиру — заступлюсь, отвечал ундер. — Да я его в бараний рог. Мы города турецкие брали, а то вдруг купца не взять!
— Только звон один язычный от вас и слышу, а вы толком не заступитесь.
— Поставь, говорю, на квартиру. Удить тебе еще из него помогу. Ты купца потрошить не умеешь.
— Да, Настенька, должна ты за свои увечья икру из него себе приобретать, прибавила тетка. — Да будь я на твоем месте!.. Эх!
— Я, тетенька, и приобретаю. В прошлом месяце бисерный кошелек ему связала — бархатный казак явился у меня.
— Что казак! Ты к истиннику-то подбирайся, к истиннику-то! Уснет хмельной — а ты к нему в денежный курятник слазай. Купцы носят деньги без счету. Опять-же обморочное дрыгание ног помогает. Падай на пол и говори дикие слова нечеловеческим языком, а как посулит подарок, и приди в себя.
— Пробовала уж я эту механику, а он сейчас ведро воды на меня, а то так и поленная полуда у него в ход идет. Насчет чувствительности он — камень. Когда чувствительность раздавали, его, надо статься, дома не было.
— Пустая канифоль! махнул рукой телеграфист. — Пущайте под него больше коварных улыбок с игрою в глаз и всякое сердце размякнет. Ах, будь я дама! И мне было бы хорошо, и моему предмету. А то состою я при вас в предметной пристяжке, а какие такие требухи от вашего содержания имею?
— А шапку-то кунью? возразила молодая женщина.
— Опять-же я вас подучил. “Передайте, говорю мне шапку, а сами скажете, что ее из прихожей украли”. У вас-бы и часов с цепочкой не было, ежели-бы я не научил вас “Стрелочка” петь. Часы за “Стрелочка” вам пожалованы. А что ежели насчет его зверств, то отчего вы не вооружитесь кочергой? Он против вас кулак и полено двинет, а вы делайте рекогносцировку кочергой и ухватом.
— Силища-то, силища у него непомерная! вздохнула молодая женщина.
— Пустяки! Оборудовать можно! Слонов по бревну ходить учат! воскликнули хором собеседники.
— Овца ты — оттого! затараторила старуха. — Давай его сюда! Сейчас жалкими словами дойму и платок ковровый себе с него сорву за бесчестье. Ведь не лев-же он рыкающий?
— Хуже тетенькая!
— Врешь! закашлялся “ундер”. — Да я на него с голыми руками выду! Где он? Я его в три погибели!.. Двумя парами сапог не откупится!
— Зачем руки! воскликнул телеграфист. — Просто словесами переругать его можно. Купцы любят, чтоб с ними зуб за зуб. После этого ему человек первый друг. Предоставьте его мне, так я ему такой ругательный фонтал пущу, что он мне еще за храбрость четвертную отвалит.
Все хвастались. Но вдруг на парадной лестнице раздался звонок и в мгновенье ока все смолкло. На пороге в спальную стояла побледневшая кухарка и в ужасе прошептала слово “сам”.
У молодой женщины застучали зубы и затряслись руки. Тетенька сползла со стула и полезла под диван.
Телеграфист, схватив гитару, побежал в кухню, а храбрый “ундер”, встав с места, вытянул руки по швам и, как только в спальне показался купец, во все горло крикнул:
— Здравия желаю, ваше степенство!
Купец, между тем, поймал тетеньку за подол платья и тащил ее из-под дивана. “Куда тебя понесло, мышей ловить, что ли”!
Читать онлайн. Задушевная беседа. (Сцены). Алектор (Лейкин Николай Александрович). Журнал “Стрекоза”, 1878 год. Задушевная беседа.
