Читать онлайн. Среди детских игрушек. Предпраздничное попурри. Алектор (Лейкин Николай Александрович). Журнал “Стрекоза”, 1878 год. Среди детских игрушек.
Среди детских игрушек.
Пополнились, приукрасились, игрушечные лавки товаром перед рождественскими праздниками. Что за прелестные собачки, служащие на задних лапках и как-бы ждущие подачек! Что за нарядные куклы, набеленные и нарумяненные и закатывающие под лоб глазки! Вот пустой картонный медведь, обтянутый крашеной заячьей шкурой. Медведь страшно оскалил зубы и грозит палкой. Но он только с виду страшен и неприступен, а на самом деле он, как и собачки, как и куклы, ждет, не дождется, чтобы его поскорей кто-нибудь купил. Все игрушки в лавке только и делают, что пищат об этом скрипучими внутри механизмами. Даже у шарманок, органчиков, труб и у белоснежных зайчиков, наигрывающих на барабанах, слышен вопль: “купите меня, купите! Я охотно продамся”! Все предметы высчитывают свои достоинства и напоминают, кому они могут быть годны.
— Только бы поскорей вон из лавки, а поверьте, я не хуже черноокой цыганки могла бы прельстить какого-нибудь Юханцева и заставила бы его стянуть не один миллион из банковой кассы! говорит кукла в льняном паричке и в платье со шлейфом.
— Зачем за чужой счет жить? откликается ее подруга в черном шелковом паричке. — Пусть-ко меня кто-нибудь купит — я своим трудом буду жить. Сейчас сделаюсь Гулак-Артемовской и начну свои дела проводить. Вот и мосье медведь мне помогать будет, и собачки, служащие на задних лапках. Я сама буду сыта и других покормлю.
— Нельзя-ли и мне к вам примазаться? спросил зайчик. — Вы не смотрите, миленькая брюнеточка, что я такой белоснежный, а на самом деле я могу вам заменить серого Гутцайта. Сейчас мы возьмем вот эту мышку, что заводится для беганья по столу, и сделаем из нее Логинова. Сколько раз мышка по столу вокруг оббежит — на столько тысяч нам векселей выдаст. Примите меня.
— Что-ж, милости просим! отвечает будущая Гулак-Артемовская. — Вы будете моим червонным валетом. Я давно собираюсь составить общество всей червонной масти. А то у нас до сих пор были только одни червонные валеты. Мосье медведя мы произведем в червонного туза; вот этот слон, посыпанный скобленной шерстью с солдатского сукна, будет червонным королем; сама я — червонной дамой, вы — валетом. Господа, кто хочет быть десяткой и девяткой червонной масти?
— Я! Я! откликнулись почти в один голос суставчатый, деревянный уж, на проволоках, и картонный пудель, обтянутый на половину белой мерлушкой.
— Я у Варшавского во время войны подводным подрядом управлял, капитал приобрел и чист из болота вышел, отрекомендовался уж и начал извиваться, блестя фольгой.
— А я маркитантом был. Меня так и звали в армии “рыцарем сардинки и кильки”, расшаркался пудель. — О, поверьте, что я буду вам годен! Не сравнюсь с одесским Новосельским, но я много вынес в течении последней войны. Посмотрите мой бок — на нем и посейчас видна проплешина от казацкой нагайки. Но что вам мой бок, ежели физиономия цела, а ее у меня сохранила фуражка с красным околышком, которую я носил ради ограждения от случайностей.
— Приняты в общество червонной масти, решила кукла. — Восьмерка и семерка выходите!
— Солдатские сухари с песком пек, раскланялся пружинный конь с бубенчиком под шеей. — Клячей когда-то был, с Николаевского моста в Неву швырнуться хотел, а теперь смотрите, как отъелся и бубенчиком побрякиваю!
— В настоящее время блаженствую, находясь по неприятностям в отставке, щелкнул деревянным лезвием о картонные ножны рыцарский меч. — Но когда-то и у меня усыхало по несколько тысяч пудов сена, а раз так в одну ночь унесено ветром 3176 рогож. Имея уже каменный дом, купленный на имя жены, хотел бы также заняться по ярыжной части, дабы не бездействовали мои способности.
— Вот и прелестно! опять воскликнула кукла. — Вы, мосье конь, будете червонная восьмерка, а вы, рыцарский доспех — семерка. Теперь бы только шестерку…
Я — настоящая шестерка, откликнулась коричневая плюшевая обезьяна. — Карьеру свою я, действительно, начала шестеркой — половым в трактире, потом попала в лакеи к крупному домовладельцу с птичьей фамилией, обокрала его, ушла, открыла гласную кассу ссуд, а теперь банкирскую под уличной вывеской и охочусь на малоопытных актрис, соблазняя их фальшивыми бриллиантами. Прогорать начинаю и с удовольствием-бы вступила в ваше ярыжное общества для поправления своих делишек.
— Милости просим! кивнула головой кукла плюшевой обезьяне и, оборотясь и повернув голову к стоящему на полке козлу с золотыми рогами, крикнула: — мосье козел! не хотите-ли быть червонной пятеркой?
— Я? усмехнулся в бороду козел, отрицательно потрясая золотыми рогами. — Да вы с ума сошли, мадам кукла! продолжал он с еврейским акцентом в говоре. — И зачем я пойду в ваше общество рисковать своей шкурой, когда я без риска составляю из себя целую червонную масть? Я и валет и дама, и валет и десятка, и далее, и кверху и книзу.
— Но я вам могла-бы проводить дела, помогать в подрядах.
— Не беспокойтесь, сударыня! Я сам провожу свои дела не хуже Артемовской, а на подрядах сижу так крепко, как Соловей-разбойник на семи дубах. Солдатская подметка меня поит и кормит, холит и нежит. Я уже и теперь вижу на головах моих ребятишек баронские короны, продающиеся по очень недорогой цене за границей и к которым я уже давно приторговываюсь. Прочь, мадам! я сейчас еду на обед, который мне дают кимрятские сапожники и пара выгнанных интендантов.
— Гордый дурак! отрезала кукла и, обратясь к червонной масти, прибавила: — ничего, господа! Довольно нас и от туза до шестерки. Мелочи не надо; мелочь сейчас продаст нас за пустой посул.
Далее, стоя на деревянной подставке около игрушечной рулетки, раскланивался пружинный франт, то и дело снимая с головы цилиндр и говоря:
— Господа! Прошу покорно ко мне в игорный дом. Я — Матренин-Разпратаковский. Поверьте, что я осторожнее недавно пойманного Ольшевского и у меня игроков не накроют. Кроме того у меня не только что в баккара, но и в банк можно играть по вечерам, а рулетка по вторникам и пятницам, утром и вечером, вертится.
— Вертится, вертится! поддакнула игрушечная рулетка и красиво завертелась на своем стержне.
Не утерпела и детская шарманка и заиграла перед покупателями какой-то мотив, в котором ясно слышались слова старинной песни, сохранившейся в “Письмовнике” Курганова:
“Бес проклятый дело нам затеял,
Мысль картежну в сердца наши всеял.
Дайте нам карты, здесь олухи есть”! и т.д.
Читать онлайн. Среди детских игрушек. Предпраздничное попурри. Алектор (Лейкин Николай Александрович). Журнал “Стрекоза”, 1878 год. Среди детских игрушек.
