Читать онлайн. Смотр невест в Духов день. Сцены. Алектор (Лейкин Николай Александрович). Журнал “Стрекоза”, 1879 год.
Смотр невест в Духов день.
(Сцены).
Летний сад. Духов день. Перевалило за четыре часа. Второстепенные купцы Калашниковой пристани и Ямской в полном сборе и блещут многочисленностью своих семей. Приехали купцы из Коломны, явились купцы из-за Невской и Московской застав. Идет освященный годами смотр невест.
Пестреют яркими праздничными нарядами полу-хмельные свахи и перебегают от семьи к семье, от жениха к жениху, и прямо без стеснения указывают пальцами на невест, перечисляя главные статьи их приданого. Явились и посторонние наблюдатели: множество приказчиков, портних, модисток; мелькают и военные. Купеческие семьи двигаются в таком порядке: впереди идут парами маленькие ребятишки, потом рыхлые и дышащие избытком здоровья дочки-невесты в обновках, сшитых в Троице. Шествие замыкают отец и мать. Матери в ковровых шалях, редко в пальто. Отцы в праздничных длиннополых сюртуках или в купеческих широких пальто: непременно в плюшевых цилиндрах, непременно с зонтиками
Видите вы эти ярко-начищенные сапоги-бутылками? — Над приданием им надлежащего глянца, за каждым сапогом, по часу трудился лавочный мальчишка, из всей силы ерзая щеткой. Женихи держатся отдельно от семейств. Они, большей частью, выстроились шеренгой по бокам главной аллеи, или, приняв картинные позы, прислонились к деревьям.
Поговорите вы с любым купцом, который привел с собой дочек, с любым купеческим сынком-женихом, — никто не признается, что они пришли сюда с целью смотрин; но на деле это так.
— Невест, Василий Парамоныч, пришли выбирать в Летний-то садик? спрашивает купеческого сына какой-нибудь знакомый.
— Ну вот! Нынче уж эта механика из моды вышла, чтоб в Духов день и в Летнем саду… ответит, как бы обидясь, жених. — Будто уж только и света в окошке, что Летний сад! Теперь купечество и в театрах бывает, и в клубах. Зоология для их променажа есть “Ливадия”. Это прежде здесь биржа-то была.
Но только знакомый отвернется, как купеческий сын дергает уже за ковровый платок проходящую мимо сваху и спрашивает:
— Это чья такая пупочка, около которой ты давеча шла?
— Утюгова, шорника дочка, наскоро и шепотом отвечает сваха. Только тебе не годится. За ней всего пять тысяч с тряпками вместе; да и отец у нее очень нравен. Зачем по знакомству тебя надувать. А ты вот теперь посматривай. Я с той стороны с лабазницей Приглазовой мимо тебя пройду. Старшая-то у них на очереди, потому уж и вторая дочка расползлась, что хоть тоже сейчас отдавай. Вот эта тебе будет статья подходящая. За ней десять тысяч деньгами и пустопорожнее место на Выборгской. Вчера отец сказал: “непременно, чтоб до Покрова повенчать”. Ну, прощай! Да смотри в оба!
И сваха, расталкивая публику, суетливо побежала по аллее.
— Ульяне Тихоновне! провозгласил стоящий около липы молодой человек с бородкой.
— Здравствуй, молодец, здравствуй! откликнулась она. — Хозяева-то ваши здесь-ли?
— Сам третей пришли: сам, сама и их Милитриса Кирбитьевна.
— То-то я даве самого-то, кажись в затылок видела. Да ведь ерша с хвоста не ловят. Прощай!
—Постой, погоди. Ну, как сегодня на своей бирже действуешь?
— Воюю, да что толку-то? Теперь только сеем, а жать осенью начнем. Прощай! Ну, пусти, что за платок держишь! Сам знаешь, какая у нас сегодня ярманка.
— А вот сейчас отпущу. Слышь: нет-ли и на нашу приказчицкую долю какого ни-на-есть завалящего товарцу? Нам хоть-бы с изъянцем, так и то божья роса.
— Зачем с изъянцем! Ты молодец крепкий и у хозяина в интересе: мы тебе невесту — что твой вологодский орех сыщем. Ну, пусти! Ей-ей недосуг.
Сваха вырвалась и натолкнулась на купеческое семейство, около которого тотчас-же и пошла рядом.
— С ног сбилась вас искавши, говорила она купцу. — И куда только вы делись! Свора у тебя с собой большая да и сам ты человек заметный, а пропали вы точно булавка. Ну, что, видели его? Мужчина во вкусе.
— Где-ж видеть-то, коли ты не показывала, отвечал купец.
— Как не показывала! Уж, я стреляла, стреляла в тебя глазами-то, около него стоючи. Вольно-ж тебе не взять глаза-то в зубы. Ну, а хватать тебя за фалды не сподручно. На дочку твою, Варвару Даниловну, я даже перстом указывала. Сам-то он вас очень чудесно рассмотрел!
— А сколько он просит?
— Пятнадцать тысяч чистогану, рояль, да нитку бриллиантовую, окромя меховой рухляди и тряпок требует. Ну, да ведь запрос в карман не лезет. Может быть, и на десяти тысячах сойдетесь.
— На десяти тысячах с ниткой и роялем! Видал-ли он, как лягушки-то скачут?
— Ну, а меньше ему взять несподручно. У него тоже двое каменных бань в мастеровом околотке.
— Бани — качества не велики.
— А что человек-то безо всяких художеств, нешто ты это не ценишь? Ведь хмельного в рот не берет, а нынче непьющего человека днем с фонарем искать надо. Иной тоже такой нетечко навяжется, что и с тобой подерется, а за этого я головой поручусь, что чист как голубица. Не знает даже что такое и мамзель, а не токма чтоб какую-нибудь повивальную бабку или гувернантку на стороне иметь. Где нынче такие женихи валяются, чтоб у них с боку припеки не было. Вот и разочти! Да не будь я Ульяна Тихоновна!..
— Не Ульяна ты Тихоновна, а Смутьяна Переметовна! Не таранти, не таранти! остановил ее купец. — Вина в рот не берет, а с воды пьян живет. А как-же мне рассказывали, что она на “Крестовском” с каким-то музыкантом в портерной подрался и бороду ему вырвал.
— Не слыхала, не слыхала. Да ведь что ж из этого? С ним не сойдешься, так с другим сойдешься. У меня здесь женихов ступа не протолченная. Одних десятитысячников с десяток наберется, а мелочи не оберешься. Не нравится этот — других тебе укажу, а его на вдову Куролесову натолкну. Вот он направо у деревца стоит. Рассматривай его хорошенько, а мне по другим семьям потолкаться надо.
Сваха отскочила от купца и опрометью бросилась назад.
— Ульяна! Вдовы у тебя есть? наклонился над самым ее ухом усатый франт. — Только с каменными домами…
— Да ну тебя! отмахнулась она. — Третий год вдов смотришь да только пьешь и ешь у них на смотринах да деньги в долг без отдачи занимаешь, а толку никакого! Есть и вдовы, да не для тебя. Довольно уж ты меня конфузил-то, будет, закончила она и подскочила к пожилому бакенбардисту в очках.
— Видел? спросила она его.
— Видел. А сколько за ней отсыплют?
— Пять — сейчас деньги на бочку, да четвертую часть от трех каменных лавок после раздела. Пять-то бы и не дали, да так, чтоб уж изъян замазать. Понял?
— Какой изъян?
— Да неужто я тебе не рассказывала? У меня, брат, все на чистоту. Я скрывать не люблю. Весь изъян в том, что у них офицеры в прошлом году на квартере стояли… ну, и вышел грех…
— Отчаливай! Мне с изъяном не надо.
— А ты ищешь денежную и без изъяна. Так они, кабы ежели без изъяна, за такого старого, как ты, и не отдали! Ты на себя то посмотри: бакены ваксой мажешь, на голове солнце сияет да и левая нога у тебя словно от мерблюда в наследство осталась. Весь ты тут, как на блюдечке.
— Ты, баба, говорить говори, да не заговаривайся! А то я тебя в бараний рог согну, обиделся бакенбардист.
— А ну-ко, согни, попробуй! взвизгнула сваха и ухарски перед ним подбоченилась.
— Уйдти от тебя из-за стыда! махнул рукой бакенбардист и, заковыляв, направился в толпу.
Читать онлайн. Смотр невест в Духов день. Сцены. Алектор (Лейкин Николай Александрович). Журнал “Стрекоза”, 1879 год.
