Автор: Читать онлайн. О реке Ориноко и рыболовстве в оной. Рассказ. Фалеев Николай Иванович. Журнал “Зритель”, № 5, 1905 год.
Макар Макарович Телятов, после своего возвращения в Петербург из мест не столь отдаленных, но уже запечатленных “интеллигенцией”, волей-неволей принужден был обратиться к литературному труду.
Нельзя сказать, чтобы этот труд приходился ему по душе, нельзя сказать, чтобы Макар Телятов не обладал литературными и публицистическими способностями. Но писательство во всех видах и формах не терпел, хотя-бы потому, что пострадал именно за писательство.
Дело в том, что Макар Телятов был человек нервный и умел чувствовать сильно, а потому и в его писаньях сквозил дух нервозности и неуравновешенности.
Все окружающие ему не раз говаривали:
— Эй, Макар, не пиши, не губи ты свою душу!
А Макар ответствовал:
— Не могу не писать, потому что все мои фибры желают высказаться и заявить… Я негодую и ненавижу… Не-на-вижу-у-у!
Он сжимал кулаки, потом бежал к столу, и через полчаса перед ним лежали исписанные кровью сердца листки бумаги.
Макар не решался носить свои произведения в редакции, ибо понимал, что редакция — тот же департаментский кабинет, где весьма осязательно чувствуется начальническое усмотрение.
И тем не менее, несмотря на это, Макар потерпел за свое писанье. Писал он, писал и прятал свои творенья в стол.
И однажды, когда пришли “посторонние” люди и стали рыться в его столах, хотя Макар и кричал, как зарезанный:
— Дом мой — крепость моя!
Тем не менее бумаги забрали, а его самого отправили в “казенную командировку”, без получения прогонных денег, но с “аттестацией”.
Так пострадал Макар Телятов.
Когда же, наконец, командировка в страны не столь отдаленные закончилась, и Телятов был отпущен в бессрочный отпуск на свое иждивение, но без права въезда, а, следовательно, и выезда из столиц и в столицы, тогда Телятов посмотрел кругом и в первый раз увидал, что жена и трое ребят открывают рты и показывают на оные. При таких условиях Макар Телятов решился заняться литературной деятельностью и поступить в ведомство департамента литературных и журнальных дел. Говоря просто, стал писать статьи в одну передовую газету.
При этом Макар Телятов рассуждал не без остроумия:
— Если, — говорил он, — меня сделали туристом за непечатные произведения, то, быть может, я останусь на месте, когда мои произведения станут печататься!..
Макар сделался журналистом. Он изобрел себе такой псевдоним, который мы не решаемся открыть, но который совершенно не давал возможности угадать в нем Макара Телятова.
Макар Телятов стал писать почти ежедневно.
При одном из подобных писаний мы имели несчастье присутствовать, и о сем именно мы и хотим поведать нашим читателям.
Приехал я к Макару, когда он только что кончил обед.
Глаза его казались осоловелыми, сам он храпел почти вслух и вообще вид его был дикий и ужасный.
Макар извинился и прилег было на кушетку, как вдруг его жена подбежала к нему и стала его тормошить.
— Пиши, Макарушка! — говорит. — Пиши, ради Бога, сейчас. А то и нас, и себя погубишь!
Я заинтересовался, как может писать человек в состоянии полусна.
Однако, Макар встал, подошел к столу и стал писать.
Клянусь, он храпел во время писанья. И мне самому страшно хотелось спать при виде этого.
Не прошло однако и получаса, как статья была готова, и Макар стал ее выправлять.
Я попросил его прочесть статью.
Макар ухмыльнулся, подошел к окнам, закрыл их, притворил двери, поводил носом по воздуху и стал читать.
С первых же строк напал на меня панический страх. Все, что он написал, было так ужасно… и даже не ужасно, а именно страшно… и даже не страшно, а этак… ну, как бы сказать, этак ужасно нецензурно.
Я крикнул:
— Не надо! Пожалуйста, не надо! Сделай милость не надо!
Прибежала Макарова жена и в слезах стала причитывать:
И что ты, свет-Макарушка, делаешь? На кого ты нас покида-а-ешь?
Макар встрепенулся и быстро сжег рукопись.
Я успокоился, а Макар опять сел писать.
Я хотел его остановить, но он неумолимо водил рукой по бумаге, а Макарова жена шептала мне:
— Пусть пишет! Ведь, я стерегу, чтобы никто не вошел… Он этак попишет до вечера, а там на него и настоящее вдохновение найдет…
Я пожал плечами и через полчаса опять заглянул к Макару. Он опять стал мне читать, и хотя на этот раз статья была уже не так ужасна, но все таки в ней было много такого, что никоим образом не могло вязаться со всем тем, что мы переживаем.
Я зажал уши, а Макарова жена собственноручно сожгла и эту рукопись.
Только поздно ночью статья была окончательно готова. Макарова жена самолично просмотрела рукопись, вычеркнула из нее добрую половину и прочла.
Макар писал нежно, как голубь, о том, что не мешало бы в реке Ориноко развести русских щук для улучшения тамошнего рыболовства.
А когда Макар заметил мой недоумевающий взгляд, он ответил мне:
— Я должен разрядиться! Я должен стрелять только холостыми зарядами… Понял? Это — обязанность русского публициста!
— Что ты говоришь?! — ужаснулся я.
— Холостой заряд столь же громок, как и боевой, но менее зловреден! Русские публицисты должны разоружиться! Да здравствует река Ориноко и ее рыболовство!
Макар засмеялся. А от его смеха мне стало жутко. Мы расстались.
Читать онлайн. О реке Ориноко и рыболовстве в оной. Рассказ. Фалеев Николай Иванович. Журнал “Зритель”, № 5, 1905 год. О реке Ориноко и рыболовстве в оной.
