Читать онлайн. Саатырь. Якутская баллада. Александр Александрович Марлинский (Бестужев). Журнал “Сын Отечества”, 1831 год.
Саатырь. (Якутская баллада). Александр Александрович Марлинский.
Не ветер вздыхает в ущелье горы,
Не камень слезится росою
То плачет якут до полночной поры,
Склонясь над женой молодою.
Уж пятую зорю томится она,
Любви и веселья подруга,
Без капли воды, без целебного сна,
На жаркой постели недуга:
С румянцем ланит луч надежды погас,
Как ворон над ней – погибели час.
Умолкните, чар и моления вой
И бубнов плачевные звуки! (1)
С одра Саатырь поднялась головой,
Простерла поблеклые руки:
И так, как под снегом роптанье ручья,
Как звон колокольчика дальний, (2)
Струится по воздуху голос ея.
Внемлите вы речи прощальной;
Священ для живых передсмертный завет:
У гробных дверей лицемерия нет!
“О други! Уйдет ли журавль от орла?
От пуль быстроногие козы? —
Коль смертная тень мне на сердце легла,
Прильют ли дыхания слёзы?
О муж мой — не плачь: нам судьба изрекла
И в браке разлучную долю.
По воле твоей я доселе жила,
Исполни теперь мою волю:
Покой и завет нерушимо храня,
На горном холме схорони ты меня!”
“Не вешай мой гроб на лесной вышине. (3)
Духам, непогодам забавой;
В родимой земле рой могилу ты мне,
И кровлей замкни величавой.
Вот слово еще: роковое оно —
Едва я дышать перестану —
Сей перстень возьми и ступи в стремено,
Отдай его Князь Буйдукану.
Разгадки ж тому не желай, не следи —
Тайна эта в моей погребется груди!..”
И смерть осенила больную крылом,
Сомкнулись тяжелые вежды;
Казалось, она забывается сном
В обьятиях сладкой надежды;
С дыханием уст замирали слова,
И жизнь улетела со звуком;
Отринув стрелу, как звенит тетива,
Могучим расторгнута луком.
Родных поразил изумляющий страх…
На сердце тоска и слеза на очах.
Убрали. Поднизки подобием струй
Текут на богатые шубы. (4)
Но грусти печать — от родных поцелуй
Не сходит на бледные губы; (5)
Лишь смело к одру подходил Буйдукан
Один, и стопою незыбкой:
Он обнял ее не смущен и румян,
И вышел с надменной улыбкой.
И чудилось им — Саатыри чело,
Как северным блеском, на миг рассвело!..
На утро, где Лена меж башнями гор
Течет под завесой туманов,
И ветер, будя истлевающий бор,
Качает гробами Шаманов…, (6)
При крике родных Саатырь принесли
В красивой колоде кедровой, (7)
И тихо, развезтое лоно земли
Сомкнулось над жертвою новой.
И девы и жены, и старый и млад,
В улус потекли, озираясь назад. —
Вскипели котлы, задымилася кровь
Коней — украшения стада,
И брызжет кумыс от широких краев,
Он счастья и горя услада;
И шумно кругом, упоенья кумир,
Аях пробегает бездонный; (8)
Уж вянет заря. Поминательный пир
Затих. У чувала (9) склоненный
Круг сонных гостей возлежит недвижим,
Лишь в юрте, синея, волнуется дым.
Осыпаны кудри цветных тальников
Росинками ночи осенней,
И вышита зелень холмов и лугов
Узором изменчивых теней;
Вот месяц над теменем сумрачных скал
Вспрянул кабаргой златорогой,
И луч одинокий по Лене упал
Виденьям блестящей дорогой:
По мхам, по тропам заповедных полян
Мелькают они сквозь прозрачный туман.
Что крикнул испуганный вран на скале,
Блюститель безмолвия ночи?
Что искрами сыплют и меркнут во мгле
Огнистые филина очи?
Не адский ли по лесу рыщет ездок,
Заглохшею Шаманскою тропкой?
Как бубен звуча, отражаемый скок
Гудит по окрестности робкой…
Вот кто-то примчался – он бледен лицом,
Как идол, стоит на холме гробовом.
И прянул на землю; удар топора
Раздвинул затвор над могилой
И молвит он мертвой: “Подруга, пора!
Жених дожидается милой!
Воскресни для новых веселия дней,
Для жизни и счастия. Кони
Умчат нас далеко — и ветер степей
Завеет следы от погони.
Притворной кончиною вольная вновь,
Со мной ты найдешь покой и любовь”.
“Ты ль это? О милый! о Князь Буйдукан!
Как вечно казалось мне время!
Как душно и страшно мне было! Обман
На сердце налег, будто бремя!..
Роса мне катилась слезами родных,
На ветре — их стон безотрадный!
И черви на место перстней золотых
Вились — и так смело, так жадно!..
Вся кровь моя стынет — а близок ли путь?..
О милый, согрей мне в объятиях грудь!”
И вот поцелуев таинственный звук
Под кровом могильной святыни
И сладкие речи… Но вдруг и вокруг
Слетелися духи пустыни,
И трупы Шаманов свились в хоровод,
Ударили в бубны и чаши… (10)
Внимая, трепещут любовники! Вот
Им вопят: “Вы наши, вы наши!
Не выдаст могила схороненный клад;
Преступников духи карают, казнят!”
И падают звезды, и прыщет огонь…
Испуганный адскою ловлей,
Храпит и кидается бешенный конь
На кровлю — и рухнула кровля!
Вдали огласился раздавленных стон…
Погибли. Но тень Саатыри
Доныне пугает изменчивых жён
По тундрам Восточной Сибири;
И ловчий, когда разливается тьма,
В боязни бежит рокового холма.
Примечания.
Содержание этой Баллады взято из Якутской сказки. Саатырь — значит “игривая”.
(1). Якуты до сих пор не кинули обычая при болезнях призывать Шаманов, которые гадания, леченья и мольбы свои сопровождают воплями и звуками бубна (дюгюрь).
(2). Якутские узды нередко увешиваются позвонками.
(3). В старину они вешали гробы свои на деревьях или ставили их на подрубленных пнях.
(4). Серебряные украшения женские, сделанные довольно искусно из цепочек и пластинок весьма широких.
(5). Якуты боятся прикосновения к мертвым.
(6). Шаманы долее прочих пользовались правом воздушного погребения. Еще теперь в диких местах можно видеть гробы их.
(7). Колода, пустая в средине и расколотая пополам — Якутский гроб.
(8). Аях — огромный деревянный кубок — в него входит ведра полтора, но я видел удальцов, которые осушали его с разу. Прожорство Якутов на праздниках (псых) невероятно: — в моих глазах один из них выпил 30 фунтов растопленного масла.
(9). Чувал — камин, очаг; он стоит посредине юрты, спинкою ко входу. Якуты не знают иных печей.
(10). Суеверия всех народов сходны. Якуты верят, что колдуны их, покидают ночью гробы свои, пляшут, бьют в бубны, стараются вредить живым, и тому подобное.
1828. Якутск.
Читать онлайн. Саатырь. Якутская баллада. Александр Александрович Марлинский (Бестужев). Журнал “Сын Отечества”, 1831 год.
