Автор: Читать онлайн. Как я праздновал масленицу. (Монолог). Аркадий Тимофеевич Аверченко. Журнал “Новый Сатирикон”. №7. 1914 год.
Как я праздновал масленицу.
… И когда все уселись за стол, хозяйка разложила на коленях салфетку и сказала:
― Приглашала я также Кузьму Петровича, но он отказался. Клянется, что не может, потому что работы много. А я уверена, что вовсе не потому. А просто боится своей гражданской жены, которую мы не пригласили. Хм! Работа. Терпеть не могу неискренних людей.
― Вы, действительно, не любите неискренних людей? ― спросил я, ощущая прилив странного вдохновения.
― Да, конечно… Эти неискренние. Что хорошего!
― Так, так. Значит, искренних людей вы любите?
― Д-да… А что?
― И если искренний человек скажет вам то, что он думает, вы будете рады и будете любить этого искреннего человека?
В моем тоне было что-то такое, от чего она немного съежилась, пролепетав очень неуверенно:
― Да, конечно… Я уважаю, которые…
― Знаете, это очень хорошо, что вы уважаете. Искренность, так искренность!
Я помолчал, собираясь с мыслями.
― Так вот, что я вам скажу, многоуважаемая Марья Дмитриевна: я тоже с большой неохотой пошел на эти самые ваши блины. Вот уже третий год я хожу к вам на блины, и все ― буквально все ― мне у вас не нравится! Вы спросите: почему же я тогда хожу? Вот подите-ж. Черт его знает, почему хожу. Наверное потому, что я человек деликатный, а вы ведь можете пристать как с ножом к горлу! А не пойди-ка ― сейчас обида. И пес его знает, зачем это все вам нужно? Не нравится мне у вас, Марья Дмитриевна…
Прежде всего, блины. Ведь блины у вас определенно скверные, а мы уже три года едим, да похваливаем. Они какие-то жесткие, пересушенные; нет в них такой пышности, рыхлости, которая должна быть в порядочном блине.
Затем ― масло! Масло вы покупаете определенно прогорклое дешевое, думая, что гость все слопает. Вы думаете, если маслице -то растопили, так все это уж и незаметно? Нет, матушка! Ровно год тому назад у меня от вашего масла была такая изжога, что я до сих пор вспоминаю ваше маслице. А? каково! Такое масло, что целый год помню!
Засим, возьмем икру… Я рассуждаю так: если у вас нет средств ― не давайте никакой икры. А вы, чтобы соблюсти какой-то жалкий декорум (блины, мол, без икры, не блины! Да?), ставите обычный тип ваксы “Молния”. Вы поглядите на эту икру. Если я всажу туда ложку, то ведь ее вытащить обратно обыкновенным способом нельзя. Ей Богу! Нужно поставить коробку на пол, упереться в нее ногами и тащить ложку обеими руками. Я, конечно, понимаю, что хорошая икра дорога, но зачем же тогда это жалкое торжество?
Я понимаю, если бы еще между вашими гостями существовала какая-нибудь духовная, идейная связь, общность литературных или художественных интересов ― тогда другое дело. Тогда можно-бы, скрепя сердце, вынести и гнусные блины, и скверное масло. А то ведь нет! Ведь между вашими гостями нет ничего общего. Ишь ты, посмотрите, какими они волками на меня глядят. А за что? Вот если бы вы, господа, как ваша милая хозяйка, любили искренность, вы бы поняли меня… оценили бы.
Я не думаю, чтобы в задачу хозяйки входил также филантропический принцип: “кормление голодающих”. Нет! Все вы тут люди более или менее достаточные, и ваксообразной икрой, и блинами, похожими на замасленный переплет детского учебника ― вас не удивишь. Что же остается? Да просто встать и разойтись. Ей Богу, тоска страшная! Предположим, я, действительно, хочу покушать блинов… Что же я сделаю? Я возьму какой-нибудь том Диккенса ― хороший, господа, писатель! Чтение его книги в сто раз интереснее вашей вялой никому не нужной беседы ― возьму, значит, том Диккенса и пойду себе в одиночестве в ресторанчик, где хорошо кормят.
Там и икру хорошую получу, и рыхлые блины и, если перемигнусь с метрдотелем, то и сносное масло. И я буду сидеть один, кушать себе ― хе-хе! ― блинчики с икоркой, с семушкой (семги, кстати, у вас нет!) и буду читать своего Диккенса между двумя блинами. Хорошо, тепло, уютно!
И никто ко мне не будет приставать ― скушать того-то и того-то, чего мне не хочется, а захотел я, скажем, хорошего пенистого квасу ― я взял и потребовал! А у вас ― разве удобно потребовать? Скажут, невоспитанный, держать себя не умеет! А какое там не умеет! Нет ― сумею. Марья Дмитриевна! Я все сказал.
Вы любите искренних людей и я их тоже люблю. Так скажите же мне: оставаться мне после сказанного или уйти? Конечно, вы сами понимаете, что уйти то мне приятнее.
― Уйдите! ― сказала хозяйка, поднимая печально опущенную голову.
― Ну, вот и спасибо.
Через полчаса я сидел в углу маленького ресторанчика, ел пышные блины, закусывал икрой, запивал пенистым, бьющим в нос квасом и читал “Давида Копперфильда” Диккенса. Хорошо!
Потому, масленица ― дело, сами понимаете, серьезное.
Веселиться нужно искренно, непосредственно.
Вот я и веселюсь.
Читать онлайн. Как я праздновал масленицу. (Монолог). Аркадий Тимофеевич Аверченко. Журнал “Новый Сатирикон”. №7. 1914 год.
